27-28 мая (14-15 мая по старому стилю) 1905 года в бою близ острова Цусима русский флот потерпел самое сокрушительное поражение за всю свою историю.

30 русских кораблей под командованием вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского, прошедших 18 тысяч миль от Кронштадта до Цусимского пролива и располагавших 228 орудиями, сражались против 121 японского корабля под командованием адмирала Того Хейхатиро, имевших на вооружении 910 орудий.

Победу одержал японский флот, обладавший помимо численного превосходства, преимуществом в мощности артиллерийских боеприпасов, бронировании кораблей, скорости хода. Геройски погибло более пяти тысяч русских моряков. Хотя были и такие, кто спустил перед врагом Андреевские флаги. После Цусимского сражения Япония спешно инициировала мирные переговоры. По завершении войны, которую вели руками японцев США и Великобритания, Россия сохранила статус великой державы, с честью пройдя тяжелейшие испытания.

Тем не менее, «Дело» о походе и бое русских эскадр под командованием вице-адмирала З.П. Рожественского и через 110 лет продолжает оставаться нераскрытым. Следствие о гибели тысяч человек и утрате казённого имущества в виде десятков кораблей, опиралось на свидетельские показания заинтересованных лиц, в основном, либо: со сдавшихся кораблей, либо со спасшихся путём ухода в Манилу. Выживших и сражавшихся до конца – было меньшинство. Все «вещдоки» в виде крупных кораблей — большей частью — на морском дне или у японцев, судовые журналы недоступны. Неопровержимым фактом являлось лишь очевидное поражение или убийство флота. На вопрос: как это могло случиться – официальная «Следственная комиссия по выяснению обстоятельств Цусимского боя» постаралась ответить односложно – жертвы убийства, в основном, сами и виноваты: перегрузили корабли, выкрасили их в чёрный цвет, стреляли мимо, маневрировали плохо и т.д. В общем, «горе побеждённым».

Заключение «Следственной комиссии» написал капитан 2-го ранга фон Шульц – в будущем контр-адмирал флота независимой Финляндии. И похоже, что выводы «комиссии» оказались составленными ещё до начала её работы, а название «Следственная» было условностью. В самом деле, доведись разбирать «картину преступления» настоящему следователю, например, полицейскому чину, профессионалу-служаке, — многое предстало бы совершенно в ином свете. Вот взять хотя бы утверждение о никуда не годной меткости стрельбы русской корабельной артиллерии…

Изучив показания, позднее собранные в документальном труде Дж. Вествуда, который так и называется: «Свидетели Цусимы», добросовестный следователь обнаружил бы, что на 5-й минуте боя крупный русский снаряд угодил прямо в мостик броненосца флагманского броненосца «Микаса» , где уже было приготовился к самурайской смерти адмирал Того вместе со своим штабом. Угодить-то угодил, но не взорвался – так, снёс пару ограждений, словно и не снарядом был, а каменным ядром. От знающего англичанина Кэмпбелла, союзника Японии, поступили бы сведения о том, что японский флагман получил попадания десятью 12-дюймовыми и двадцати двумя 6-дюймовыми снарядами. Большинство — не взорвались. Тем не менее, убито и ранено 113 человек. Автор книги «Цусимский бой» внимательнейший Г. Александровский заявил бы о двухстах тридцати попаданиях в японские суда.

Даже после изучения открытых японских источников, явно занижавших число точных выстрелов русских кораблей, обнаружилась бы следующая картина: эскадренный броненосец «Сикисима»: получил 1 попадание 305-мм снаряда, одно 254 мм., 3 152-мм и 4 75-мм снарядами, 13 убитых, 22 раненых; эскадренный броненосец «Фудзи»: 2 – 305-мм, 3 – 152-мм, 2 – 75 мм. и 5 неустановленного калибра, 8 убитых, 22 раненых; броненосный крейсер «Асама»: 3 – 305 мм., 2 – 229-мм, 7 – средними и мелкими снарядами, вышло из строя рулевое управление, большие затопления, 16 убитых и раненых; броненосный крейсер «Ниссин»: 4 – 305 мм., 1 – 229 мм., 2 – 152 мм., 4 мелкими снарядами, 95 убитых и раненых…

В общем, если бы русские снаряды рвались как следует — броненосцы Того горели бы кострами уже в завязке боя, а сам японский главком пал бы смертью храбрых. Этого не случилось. Больше того, как доказывает в своих работах наш современник Борис Галенин, — вице-адмирал Рожественский, начиная сражение, вынудил Того совершить самоубийственный манёвр, так называемую «Петлю Того», когда японские корабли, ложась почти на обратный курс, подставили свои борта под сосредоточенный огонь русских, облегчив им пристрелку неподвижной точкой поворота и закрыв головными судами стрельбу сзади идущим. Долгие 12 минут комендоры Рожественского давали сосредоточенные залпы, поражая врага точными попаданиями. Для гибели или тяжёлого повреждения корабля достаточно было одного-двух попаданий со взрывом. Вот только десятки крупных снарядов, пробивая насквозь борта японских броненосцев, оставляли в них круглые отверстия и уходили в море, не взорвавшись. Судя по тому, что японские моряки тут же вставляли в пробитые отверстия деревянные пробки, диаметр которых точно соответствовал калибру русских снарядов, Того «кое-что» знал.

Для сравнения уместно вспомнить ход битвы 28 июля 1904 года в Желтом море, когда наша Порт-Артурская эскадра пыталась прорваться во Владивосток: русские снаряды, не в пример Цусимскому бою, успешно разрывались. Капитан 1 ранга Н.О. фон Эссен докладывал: «…на «Микаса» все орудия молчали, кормовые части у «Асахи» и «Сикисима» были разворочены, у «Микаса» сквозная пробоина посередине… и около боевой рубки всё разворочено, мостик снесён, над передней частью дым».

На страницах книги А. Новикова-Прибоя «Цусима» есть удивительный рассказ: «Кому-то из артиллерийского начальства пришло в голову, что для снарядов 2-й эскадры необходимо повысить процент влажности пироксилина. Этот инициатор исходил из тех соображений, что эскадра много времени проведет в тропиках, проверять снаряды будет некогда и могут появиться на кораблях самовозгорания пироксилина. Нормальная влажность пироксилина в снарядах считалась десять — двенадцать процентов. Для снарядов же 2-й эскадры установили тридцать процентов. Установили и снабдили такими снарядами эскадру. Что же случилось? Если какой-нибудь из них изредка попадал в цель, то при ударе взрывались пироксилиновые шашки запального стакана снарядной трубки, но пироксилин, помещавшийся в самом снаряде, не взрывался из-за своей тридцатипроцентной влажности.

Все это выяснилось в 1906 г. при обстреле с эскадренного броненосца «Слава» взбунтовавшейся крепости Свеаборг. Броненосец «Слава», достраиваясь, не успел попасть в состав 2-й эскадры, но был снабжен снарядами, изготовленными для этой эскадры. При обстреле со «Славы» крепости на броненосце не видели взрывов своих снарядов. Когда крепость все же была взята и артиллеристы съехали на берег, то они нашли свои снаряды в крепости почти совершенно целыми. Только некоторые из них были без дна, а другие слегка развороченными. Об этом тогда приказано было молчать».

А вот слова крупнейшего исследователя Цусимского боя, адмирала А.В. Шталя: «…пироксилин в русских снарядах, может быть, и совсем не рвался, так как влажность его 30% при выстреле оседала и около взрывателя была не 30%, а, вероятно, доходила до 80%».

На этом месте наш следователь просто обязан был выписать ордер на выемку документации, сопровождавшей процедуру обработки снарядов для эскадры, направлявшейся на Дальний Восток. Предстояло выяснить: кто готовил задание на обработку готового боезапаса, кто её выполнял и – самое главное – кто контролировал? «Какие там 30%? Какие 80%? Лей больше, чтоб наверняка». Формально разрешённая «кем-то из артиллерийского начальства» процедура обработки боезапаса таила в себе настоящую дьявольщину, секретную операцию, ничтожную по затратам и фантастическую по итоговому результату – проигрышу сражения. Что это было? Предатель с «ведром воды» победил императорский флот? Не укладывается в голове, но факты упрямы… Вот и специалист по деятельности японских спецслужб Е. Османов подтверждает: «Японские агенты, орудовавшие, например, в Австрии, подкупили австрийских заводчиков, выполнявших заказ на 500 тысяч шрапнельных снарядов для царской армии. Заказ австрийские заводы выполнили так, что эти снаряды не взрывались»… Такое докладывать начальству? Которое уже распорядилось насчёт «плохой» стрельбы русских комендоров и «неудачного» маневрирования кораблей в бою, а также повелела сделать акцент на «личных недостатках» командующего эскадрой вице-адмирала Рожественского? Тем более, — после заключения мира в Портсмуте полностью поменялась политическая конфигурация: Япония больше не враг… А «мертвые сраму не имут».

После войны появилась народная песня «В далёком Цусимском проливе», где были слова: «Когда засыпает природа / И яркая светит луна,/ Герои погибшего флота / Встают, пробуждаясь от сна./ Они начинают беседу — / И яростно сжав кулаки, / О тех, кто их продал и предал,/ Всю ночь говорят моряки./ Они вспоминают Цусиму, / Напрасную храбрость свою, / И небо от жизни далёкое, / И гибель в неравном бою».

Отсутствие твёрдой воли в поиске настоящих причин Цусимской катастрофы, стремление скрыть истинных виновников беды и обвинить невиновных — аукнутся скоро, в феврале 1917 года, когда государь Николай II напишет в дневнике страшные слова: «Кругом измена, трусость и обман».

***

Известный публицист начала XX века Михаил Меньшиков писал о героях-моряках: «…Флота нет, но ведь он был, и ради памяти невинно погибших под Цусимой пяти тысяч мучеников за Россию флот должен быть восстановлен! Вторым зачатием его да будет благодарная память о героизме тех, которых будущие моряки назовут когда-нибудь своими предками. Вот та мысль, к которой я присоединяюсь всем сердцем. Следует воздвигнуть памятник в виде храма, где на стенах были бы собраны и увековечены имена русских людей, погибших в Цусимском бою.

Забвение этих страдальцев ужасно: ничего нет постыднее неблагодарности Отечества, и ничто так не возрождает мужества, как пример героев… Есть нечто худшее всяких поражений – это упадок духа, когда исчезает даже память о своём прежнем величии. Нельзя собрать костей героев со дна Великого океана, чтобы заключить их в общую братскую могилу, но можно и следует построить храм, где были бы благоговейно погребены имена их и где Россия могла бы, поминая их, преклонить колени. На берегу Невы, среди эллингов, в центре вооружения флота, напротив Морского корпуса, грустный храм над водой напоминал бы многое и вдохновлял бы на многое. Нельзя жить, отрываясь от корней прошлого, а корни у нас целы.

Даже в дни величайшего из ужасов нашей истории были явлены свидетельства такого бесстрашия, при котором нация не умирает».

Петербургский храм Спас-на-Водах был построен в 1911 г. На стенах храма укрепили памятные доски с именами всех погибших моряков: от кочегара до адмирала. В 1932 году храм взорвали.

27 мая 2015 г., в день 110-летия боя, у стен часовни храма Спаса-на-Водах, возведённой в 2003 году близ фундаментов взорванной святыни, состоялся морской поминальный церемониал. Цусиму забывать нельзя.

26-05-2015, 14:05

Ждём Вас на нашем канале Политика и экономика Politus, где публикуются дополнительные статьи, не размещенные на этом сайте