С началом объявленной Западом санкционной войны против России особую важность приобрел вопрос глобального движения капиталов. С либеральных времен было принято считать: если иностранные капиталы в страну приходят, это хорошо, потому что это инвестиции. А вот когда они из страны уходят — это ужасно плохо, так как деньги бегут из экономики.

Как Россия расплачивается за иностранные инвестиции

Что ж, чистый отток капитала из России фиксируют уже восьмой год подряд. С 2008 по 2014 гг. из страны ушел 571 млрд долларов, причем темпы растут: в 2012 г. — 54,1 млрд, в 2013 г. — 61 млрд, в 2014 г. — 151,5 млрд долларов. Прогнозы на текущий год плавают от 87 млрд (Минэкономразвития) до 100 млрд долларов (Минфин).

На этом основании даже появились слухи о возможном риске дефолта по внешним долгам — со всеми вытекающими алармистскими последствиями в виде полного коллапса российской экономики, взрывного роста безработицы, ну и, естественно, падения курса рубля в глубины, превышающие 100, 150 и даже 200 рублей за доллар. Насколько обоснованы эти прогнозы и что на самом деле означает страшное «бегство капиталов за рубеж»?

Берем чужие и на время, отдаем свои и навсегда

Принято считать, что капитал — это хорошо само по себе. Когда его достаточно, даже на Марсе могут расцвести сады, поэтому капитал надо всеми силами в страну привлекать: иностранные деньги дают мощный толчок к развитию внутренней экономики.

Если судить по экономическим учебникам, это примерно так и работает. Инвестор приносит деньги, которыми оплачивается модернизация существующих предприятий и строительство новых. Это создает рабочие места и повышает покупательскую способность населения, тем самым формируя и расширяя рынки сбыта всевозможных товаров и услуг, а также увеличивая налоговые поступления в бюджет.

По данным Росстата, на конец 2010 года общий объем накопленных иностранный инвестиций, т.е. вложенных в Россию иностранными инвесторами денег, достиг отметки в 300,1 млрд долларов, а на 31 декабря 2014 года сумма накопленного иностранного капитала достигла 606 млрд долларов.

Вот только не стоит путать инвестиции с новогодним подарком. Инвестор от Деда Мороза отличается тем, что с самого начала предполагает вернуть вложенные деньги. И эти деньги из российской экономики тоже рано или поздно будут выведены. Таким образом, сам по себе факт оттока капитала еще ничего не означает. Итоговый смысл процессу придают другие факторы — в частности, кто, сколько и кому именно должен.

Структура российского внешнего долга

Когда говорят о притоке или бегстве капиталов, обычно имеют в виду чистую разницу между суммами инвестированных в страну и ушедших из нее денег — без разбора, куда и почему уходило. Порой это создает ощущение банального гоп-стопа: некие плохие люди нашу страну грабят и тащат за границу «деньги чемоданами». Однако если разобраться, дело обстоит совершенно иначе.

Взять, к примеру, 2014 год. Из страны «ушел» 151 млрд долларов, из которого на погашение долгов, т.е. ранее взятых кредитов и возврат прочих «иностранных инвестиций», пришелся 131 млрд долларов. Вообще-то к выплатам на 2014 год набежало 180 млрд, но часть долга, несмотря на санкции, удалось рефинансировать за рубежом либо покрыть за счет экспортной выручки. Еще около 20 млрд долларов составили валютные свопы ЦБ, но эти деньги являются оборотными: они выданы на возвратной основе и будут возвращены банками по окончании взаиморасчетов с зарубежными торговыми партнерами. Таким образом, получается, что из всей суммы «сбежавших» денег 99,3% представляют собой ранее взятые кредиты, которые в любом случае было необходимо вернуть. На всякие прочие платежи, включая вывод за рубеж полученной в России прибыли, приходится всего 0,7% чистого оттока иностранного капитала, что, согласитесь, несколько меняет смысл общей картины.

Впрочем, кредиты тоже бывают разными. Вот, например, в апреле 2015 года Россия по внешним долгам, включая проценты, заплатила 10,911 млрд долларов, из которых на долю корпоративных обязательств пришлось 9,265 млрд долларов, или 84,9%. В мае из 6,3 млрд долларов корпоративными обязательствами являлись 99%, в июне — 97,5%, в июле — 97,7%, в августе — 97,1%. Иными словами, действительно государственными, т.е. такими, по которым отвечало именно государство, даже в пиковом по объему выплат (общая сумма 16,265 млрд долларов) сентябре оказались только 0,436 млрд.

Откуда взялось остальное? Из той самой погони за привлечением иностранных инвестиций! Львиная их доля представляла собой деньги, которые в российскую экономику вкладывали зарубежные инвестиционные фонды. Подавляющее большинство этих денег в конечном итоге оказывалось на российском фондовом рынке, а главной целью «инвестиций» являлась обыкновенная спекуляция ценными бумагами. Механизм их прост. В России создается «дочка», которой материнский иностранный фонд предоставляет кредит или помогает взять кредит в иностранном же банке. В системе бухгалтерской отчетности эти деньги проходят как привлеченные иностранные инвестиции. Под бурные аплодисменты.

Другая часть корпоративного долга формировалась «банковским насосом». Практически как в известной задаче с бассейном, в который из одной трубы вливается, из другой же неизбежно выливается. Условно говоря, на зарубежных рынках брался кредит по ставке, допустим, 3% годовых, конвертировался в рубли и выдавался через местные российские банки в виде ипотечных или потребительских кредитов под 25–30% годовых. Учитывая, что с 1999 по 2013 год курс рубля был достаточно стабильным, никаких оснований для такой разницы ставок не было, зато она исправно генерировала прибыль.

Впрочем, существует и третий вид корпоративных долгов — внутрисистемные обязательства. В некотором смысле они похожи на «банковский насос», но использовались корпорациями для финансирования собственных нужд. Подавляющее большинство крупных российских компаний юридически принадлежат различным иностранным офшорным структурам. Выстраивалась эта схема для разных целей — от защиты бизнеса до оптимизации налоговой нагрузки. Но кроме этого, она еще и позволяла российским корпорациям относительно дешево кредитоваться за рубежом. Иностранной «дочке» было значительно проще занимать дешевые деньги в Европе, Азии или США с тем, чтобы дальше кредитовать ими другую, уже российскую «дочку» общей корпорации.

Пока сохранялся доступ к иностранным заимствованиям, насос работал в штатном режиме. Ранее взятые кредиты частично возвращались за счет получаемой прибыли, частично рефинансировались путем закрытия предыдущих займов новыми. Но введенные сейчас Западом санкции доступ к дешевым иностранным кредитам закрыли. Новые заемные деньги в бассейн втекать перестали, но это ведь не отменило обязательств по возврату взятых ранее. Эти долги корпоративный сектор сейчас и отдает.

Хватит ли у России денег?

Чтобы понять, что нас ждет в будущем, следует посмотреть на общий график сроков и сумм погашения внешних долгов страны. Согласно статистике Центробанка (по оценке на 1 октября 2014 года) в 2015 году к погашению планировалось 110 млрд долларов. При этом на реальные выплаты закладывалось всего 50–60 млрд долларов, но сейчас, с учетом текущих реалий, Минэкономразвития пересмотрел прогноз и поднял цифру до 87 млрд долларов, а Центробанк — даже до 100 млрд долларов. Россия не собирается отказываться от своих долгов.

Что и как запланировано сделать, хорошо иллюстрирует ситуация IV квартала 2014 года. Тогда по плану платежей мы были должны вернуть иностранным кредиторам 60,4 млрд долларов. При этом фактический долг страны, включая корпоративный, сократился с 679 до 599 млрд долларов, т.е. на 80 млрд. Из них примерно 50 млрд пришлось на валютную переоценку кредитов, изначально номинированных в рублях. Когда весной 2015 года некоторые западные политики, например, канцлер ФРГ и президент США, возмущались наглостью русских, сумевших на санкциях еще и заработать, имелось в виду именно это: Запад вдвое обрушил курс рубля, а в результате Россия сэкономила на этом полсотни миллиардов. Оставшиеся 30 млрд ушли на погашение плановых долгов.

Сейчас ситуация несколько проще, хотя и далека от идеальной. Как минимум 10% от планового долга текущего года рефинансировать все же удастся, а Минэкономразвития надеется, что даже 16%. Из всей плановой суммы в 110 млрд долларов более 10% приходится на внутригрупповые операции (долги между подразделениями внутри одной корпорации), около 20% может быть рефинансировано на внешних рынках и не менее 15% погашено за счет частичного использования внутренних резервов, накопленных самими компаниями.

Таким образом, реально для погашения долгов потребуется найти лишь оставшиеся 39–45% от общей суммы, или примерно 45–50 млрд долларов. Источников покрытия у России минимум два. Во-первых, это текущее сальдо внешнеторгового баланса: даже в нынешних «военных» условиях он остается положительным. Продаем на экспорт мы по-прежнему больше, чем покупаем импорта, благодаря этому и чистая разница между доходами и расходами оказывается меньше размера плановых выплат. Во-вторых — накопленные на данный момент международные резервы.

Стоит ли ждать скачка курса рубля?

Впрочем, пока успокаиваться рано. Если в октябре и ноябре суммы выплат примерно равны августовским, то на декабрь традиционно приходится самый крутой пик возврата долгов — 23,647 млрд долларов. В прошлом году наибольшая сумма погашения тоже приходилась на IV квартал — и во что это вылилось, мы хорошо помним: рубль скакнул с 39 рублей за доллар в начале октября до 60 (а в краткосрочном пике и до 72) на 20 декабря. Напрашивается закономерный вопрос: что было причиной тогда и каков риск повторения этого сценария сейчас?

Начало западной атаки на российские финансы было установлено именно на конец 2014 года не случайно. Расчет делался на особенности действовавшего в тот период финансового механизма ЦБ. Если внезапно перекрыть доступ «банковского пылесоса» к зарубежным займам, то у российской экономики поочередно возникнут три глобальные проблемы.

- Не имея других вариантов, корпоративный сектор будет вынужден начать массовую скупку валюты на внутреннем рынке.
- Это неизбежно толкнет вверх курс доллара и создаст панику. К ней быстро подключится население и тоже станет активно покупать валюту, чем толкнет курс еще выше. Обычно ЦБ на подобные ситуации реагировал одинаково — началом валютных интервенций, т.е. попытками сбить курс через крупномасштабные продажи валюты из своих запасов.
- Информация о размерах распродажи еще больше подстегнет курс — и рубль уйдет в пике со всеми соответствующими, в том числе политическими, последствиями.

Надо сказать, отчасти план удался. Запаниковавшее население скупило валюту примерно на 10–15 млрд долларов: это почти столько же, сколько составили все российские внешние корпоративные долги в сентябре 2015 года! Остановить пике удалось только полным перекрытием доступа экономики страны к кредитным ресурсам. Как следует из нынешних выступлений руководства Минфина и других ответственных ведомств, из случившегося извлечен необходимый урок, и механизм работы ЦБ претерпел изменения. Сейчас потребность в валюте для погашения внешних займов обеспечивается валютными РЕПО Центробанка, залогами под кредиты — тоже из резервов ЦБ — и валютными свопами ЦБ, опять же за счет его резервов. Недостающее, если таковое будет, планируется покрыть путем доходов от продажи активов Фонда национального благосостояния, в частности, бумаг российских инфраструктурных проектов.

Получится это или нет, мы сможем узнать достаточно скоро. Однако уже видно, что ЦБ проводит подготовку к этому пику, накапливая необходимые высоколиквидные активы, и в том числе покупая американские государственные долговые обязательства. Скорее всего, именно они в ноябре-декабре будут проданы для высвобождения необходимой валюты. Так что ожидать резкого значительного роста курса доллара в конце текущего года не следует.

А вообще в 2015 году заканчиваются максимальные выплаты по внешним долгам — что государственным, что корпоративным. Из 600 млрд долларов совокупного внешнего долга в следующем году к оплате потребуют лишь 56 млрд долларов, в 2017-м — 53 млрд долларов, а в 2018 году сумма выплат упадет до 47 млрд долларов. Это и есть плановые цифры общего оттока капитала.

В сухом остатке

Впрочем, происходящее является хорошим поводом задуматься над несколькими фундаментальными вопросами. А действительно ли нам для развития нужны эти самые иностранные инвестиции? И если да, то насколько?

Около двух третей зарубежных «инвестиций» не дошли ни до конечного потребителя, ни до реального сектора экономики, став питательной средой исключительно для биржевых спекуляций с бумагами российских компаний на фондовом рынке. Они как пришли, так и ушли при первых же признаках «начала снижения доходности». Это далеко не первый кризис, спровоцированный или усугубленный такой мобильностью спекулятивных средств: достаточно вспомнить азиатский коллапс 2007-го, благодаря «эффекту домино» докатившийся до России дефолтом 1998-го.

Тучность и экономическое благополучие середины нулевых годов, как оказалось, в значительной степени обеспечивалось не столько ростом самой экономики, сколько увеличением темпов потребления, обеспеченного иностранными займами. Но жизнь в долг означает опережающее проедание доходов будущих периодов. Что, собственно, сейчас и происходит. Утекающие из российской экономики капиталы на самом деле являются долгами, которые были сделаны в 2003–2007 годах. Самое время извлечь урок и начать жить по средствам.